"Продолжение" наносит ответный удар

[kneght]

"Кончен бал, погасли свечи..." или "Нарисуй мне пацифик на бронежилете..."



Победа осталась за нами. Вследствие гениальной ночной операции(в которой я участвовал) и закрепляющей ее дневной(увы, без моего участия) враг был разбит на голову.

Небольшая суетня по поводу вероятного штурма ни к чему не привела: на черта мы кому сдались за такими высокими и укрепленными стенами! Указав коменданту на бессмысленность дальнейшей охраны, мы с товарищем получили увольнение. Нам выдали жалование и мы пошли искать приключений... или счастья... или еще чего...

Экипировкой мы почти пренебрегли. Друг одел котту и взял меч. Мои котта и топор куда-то подевались(видать "прибрал" кто-то "заботливый", впрочем, котта найдется, а топор - да хрен бы с ним, все одно гобулизм убогий и резиновый), я стрельнул саблю и баклер(Ибо что такое рейкландец без оружия? Нонсенс!!!) и одел поддоспешник. Увидев мой боевитый вид товарищ возразил:"Ты б еще шлем одел!". Однако, я успокоил его, заверив, что во всех моих действиях скрыт смысл, и пусть он не виден сразу, но он точно присутствует.

Решили идти в бордель. А что еще делать простым непьющим солдатам со своим жалованием?

Что такое бордель на Мордхейме? За несколько монет миловидная девушка делает Вам массаж:разминает плечи и шею... Для людей несколько дней проведших в доспехах нет удовольствия больше, поверьте моему опыту.

Игра уже фактически кончилась и нападения мы могли не опасаться, а оружие взяли больше для антуража и вящего пафоса. Дорога до борделя прошла без приключений. Поговорили с тамошними "работницами",и узнали, что заведение открывается поздно вечером, но мы и не спешили. Решили просто погулять по полигону...

Тверской лес... Глухой, тяжелый... В основном хвойный. Темный и на первый взгляд неприветливый. Серое предгрозовое небо добавляло некий тоскливый оттенок местной небогатой гамме. Почти Север...(столь любимый мной).

Делать было совсем нечего. Разве что гулять и наслаждаться природой, что мы и делали. Еще во время строяка я часто грешил тем, что каждую свободную минуту норовил пойти шататься по окрестностям. Во время своих прогулок я примечал красивые места или места богатые ягодами, например, черникой. Я не упускал момента погулять в свое удовольствие, полюбоваться красивыми видами, а заодно разнообразить скудную солдатсткую диету лесными лакомствами.

Обойдя весь полигон, по моему настоянию мы решили идти лесом, и вышли к одному из черничных мест. И тут мой друг понял, зачем я взял баклер. Само собой не для защиты. Насобирав ягод в чашу умбона, снова отправились в сторону злачных мест. Однако, там снова было совершенно пусто. Тогда мы сели на придорожное бревно и стали ждать, угощая черникой проходящих мимо девушек.

Странное мы,наверное, производили впечатление: двое парней, вроде бы экипированных по-боевому, один с цветком за ухом и полным баклером черники, сидят у дороги и любуются окрестностями...

А перед нами простирался тоскливый(я бы даже сказал "есенинский" ) пейзаж.

Огромное поле, оставшееся после вырубки, кромка запущенного леса, свинцовое небо. Осень... Ее дыхание уже чувствовалось.

Пожелтевшая трава, серые сухие пни... Воздух был уже холоден. Ветер становился все злее... И лес выглядел как-то понуро. Блеклые оттенки нагоняли грусть. Однако, неброская красота завораживала.

Черника в баклере уже кончилась. Пошел дождь. Однако, в лагерь мы не вернулись. Спятавшись в какую-то полуистлевшую башню мы продолжали наблюдать. Наблюдать плач природы в ожидании скорой, хоть и закономерной смерти. Звук дождя... Печальная песня, заглушающая все остальные звуки предосеннего леса. Плач по прошлому. Ровный долгий плач от ожидаемой уже не раз повторявшейся боли...

Здесь капли не были по листьям, их звук был чище и звонче. Поле еще не знавшее руки заботливого хозяина, выглядело как большое поле битвы, и неясно было, зачем его вырвали из объятий здешних бескрайних и дремучих лесов... Запущенность, сиротливость... Но мы почему-то не могли оторвать глаз от этого вида. Может потому, что уже завтра нам предстояло вернуться к совершенно иной жизни, может потому, что в наших душах(в одной точно) жила еще тоска по чему-то, что уходило также безвозвратно как это лето. Может потому, что хотелось плакать вместе с дождем... А может потому, что хотелось молчать, слушать стук капель... В мозгу билась мысль:"Все проходит... И это пройдет."